Солнечная буря - Страница 71

По пути в прачечную с мокрой одеждой в руках она миновала кухню. На столе стоял пакет молока и банка какао. Так и стоит с завтрака? Или это Маркус и его друзья приложились? Осторожно встряхнув пакет, она понюхала молоко — еще годилось. Она поставила его в холодильник, глянула усталыми глазами на раковину, переполненную грязной посудой, и двинулась ко входу в подвал. Две коробки с рождественскими украшениями по-прежнему стояли у двери — предполагалось, что Роберт снесет их вниз.

Анна-Мария спустилась в подвал, пиная впереди себя грязное белье, которое члены семьи накидали на лестницу, собрала его, отнесла в прачечную и вздохнула. Прошло уже сто лет с тех пор, как она в последний раз гладила и аккуратно складывала постиранное. На рабочем столе высилась гора неразобранного чистого белья, грязное валялось перед стиральной машиной зловонными кучами. В углах — пыль огромными клочьями. Вокруг сливного отверстия в полу — мокрая грязная лужица.

«Вот когда буду сидеть с ребеночком, — подумала она, — у меня появится немного свободного времени».

Она затолкала в машину гору белых носков, нижнее белье, пару простыней и полотенец. Выставила температуру в шестьдесят градусов и повернула рычажок выбора программы. Стиральная машина заработала с натужным гудением, и Анна-Мария ожидала привычного щелчка, похожего на знак из азбуки Морзе, когда включается программа, за которым следует шум воды, льющейся в барабан, но ничего не произошло. Машина продолжала монотонно гудеть.

— Ну, давай же! — сказала она и стукнула кулаком по крышке.

Только не покупка новой стиральной машины! Это обойдется в несколько тысяч.

Машина натужно гудела. Анна-Мария отключила ее и снова включила. Попыталась запустить другую программу. Под конец пнула машину и разрыдалась.

Когда час спустя Роберт спустился в подвал, она сидела возле стола, остервенело складывая белье. Слезы ручьями текли по щекам.

Она почувствовала, как его мягкие руки погладили ее по спине, по волосам.

— Что с тобой, Миа-Миа?

— Отстань! — прошипела она.

Но когда он заключил ее в объятия, она захлюпала, прижимаясь лицом к его плечу, и рассказала о сломанной машине.

— У нас всегда такой чудовищный бардак! — пробормотала она сквозь слезы. — Едва входишь в дом, видишь кучу несделанных дел. И еще вот это…

Она вытащила из кучи ползунки на рост пятьдесят в сине-белую полоску. От многочисленных стирок синий цвет вылинял, ткань покрылась катышками.

— Бедный малыш! Ему предстоит всю жизнь ходить в обносках. В школе его задразнят.

Роберт улыбнулся, прижимаясь лицом к ее волосам. Все же в этот раз с переменами настроения полегче: когда она ждала Петтера, такие приступы случались куда чаще.

— И на работе черт-те что, — продолжала она. — Мы получили список всех участников Чудотворной конференции. Предполагалось, что пробьем их всех по нашей базе, но сегодня принято решение об аресте Санны Страндгорд, и теперь фон Пост хочет, чтобы мы сосредоточили все усилия на ней. И я пообещала Свену-Эрику просмотреть список, потому что я формально не занимаюсь этим расследованием. Только непонятно, когда я все это успею.

— Пошли, — сказал Роберт. — Поднимемся в кухню, я сделаю тебе чаю.

Они сидели напротив друг друга за кухонным столом, Анна-Мария нервно водила ложечкой в своем стакане, наблюдая, как мед тает в ромашковом отваре. Роберт почистил яблоко, разрезал на маленькие кусочки и дал ей. Она стала машинально класть их в рот.

— Все образуется, — пообещал он.

— Только не говори мне, что все образуется само собой.

— Тогда мы съедем отсюда — ты, я и малыш. Оставим этот безобразный дом. Некоторое время дети будут справлять сами, а потом общество вмешается и подберет им приемных родителей.

Анна-Мария рассмеялась и громко высморкалась в кусок жесткого бумажного полотенца.

— Или попросим мою маму пожить у нас, — продолжал Роберт.

— Ни за что!

— Она будет убирать.

Анна-Мария снова рассмеялась.

— Ни за что, никогда.

— Вынимать белье из машины. Гладить мне носки. Давать тебе полезные советы.

Роберт поднялся и швырнул кожуру от яблока в мойку.

«Почему он не может выбросить ее прямо в ведро?» — устало подумала она.

— Поехали возьмем детей и поедим в пиццерии, — предложил он. — А на обратном пути высадим тебя возле отделения, так что ты сможешь проверить этих чудо-участников чудо-конференции прямо сегодня.

Когда в пятницу вечером Сара и Ребекка вошли в кухню Сиввинга, сам хозяин и Лова были заняты смазыванием лыж. Сиввинг прижимал белый кусочек парафина к маленькому дорожному утюжку, так что расплавленный парафин капал на лыжи, закрепленные на специальной стойке. Затем он аккуратно разглаживал парафин по всей длине лыж. Отставив утюжок, он протянул руку Лове, не глядя на нее, как хирург над пациентом.

— Стамеску, — сказал он.

Лова протянула ему инструмент.

— Мы смазываем лыжи, — гордо доложила она старшей сестре, пока Сиввинг снимал стамеской излишки парафина, которые сыпались на пол белыми завитками.

— И без тебя вижу. — Сара наклонилась, чтобы погладить Беллу, которая лежала на коврике под окном и вовсю виляла хвостом.

— Ага, — сказала Ребекка Сиввингу, — я смотрю, вы задействовали кухню.

— Ну да. Это дело требует простора. Ты уж, пожалуйста, тоже поприветствуй Беллу, а то она сейчас просто наизнанку вывернется. Я велел ей лежать, чтобы она не скакала тут среди парафиновой стружки и не перевернула нам лыжи в процессе работы. Ну вот, Лова, а теперь давай мне парафин.