Солнечная буря - Страница 82

Она надрезает пеньковую веревку и срывает ее с запястья девочки. Вкладывает нож в свободную руку Сары и видит, как пальцы сжимают рукоять.

Все. Отдохнуть.

Ребекка опускается на пол.

Вскоре над ней появляются лица Сары и Ловы. Она хватает Сару за рукав.

— Помни, — бормочет она. — Оставайтесь в доме. Держите дверь закрытой, наденьте комбинезоны, накройтесь одеялами. Утром сюда придут Сиввинг и Белла. Ждите их. Слышишь меня, Сара? Я только немного отдохну.

Боль уже не ощущается, но руки холодны как лед. Пальцы, сжимающие рукав Сары, слабеют. Лица девочек размываются. Ребекка словно опускается в колодец, а они стоят наверху в сиянии солнца и смотрят на нее. Становится все темнее и холоднее.

Сара и Лова сидят на корточках с двух сторон от Ребекки. Лова поднимает глаза на старшую сестру.

— Что она сказала?

— По-моему, что-то вроде «Ты примешь меня теперь?» — отвечает Сара.

* * *

Зимний ветер в ярости трепал тонкие березки перед больницей Кируны. Дергал их узловатые руки, тянущиеся к черно-синему небу, ломал их замерзшие пальцы.

Монс Веннгрен большими шагами прошел мимо стойки отделения интенсивной терапии. Холодный свет ламп под потолком отражался от полированной поверхности пола и кремовых стен с неописуемо безобразными трафаретными рисунками цвета красного вина. Все его существо отказывалось воспринимать окружающую реальность. Запах дезинфекции и моющих средств, смешивающийся с затхлой вонью разлагающихся тел. Металлическое позвякивание тележек, везущих куда-то еду, пробы на анализы или еще бог весть что.

«Слава богу, что хотя бы не Рождество», — подумал он.

У его отца как раз в Рождество случился инфаркт. С тех пор прошло много лет, но Монс по-прежнему видел перед собой мучительные и жалкие попытки персонала создать в отделении рождественское настроение: дешевые имбирные пряники к чаю на салфетках с рождественскими мотивами, искусственная елка в конце коридора — после года, проведенного в коробке на верхней полке в кладовке, хвоя торчит неестественным образом. Разрозненные шары, свисающие с веток на нитках, яркие разноцветные пакеты под елкой — заведомо пустые.

Он вытряс из головы воспоминания, пока перед ним не явились образы родителей. Обернулся, не останавливаясь. Шерстяное пальто развевалось за плечами, как мантия.

— Я ищу Ребекку Мартинссон, — прорычал он. — Есть здесь кто-нибудь из персонала?

Утром его разбудил телефонный звонок. Звонили из полиции города Кируна — они осведомились, действительно ли он является начальником Ребекки Мартинссон. Да, это так. Им не удалось обнаружить никаких родственников в реестре частных лиц. Может быть, адвокатскому бюро известно, есть ли у нее сожитель или молодой человек? Нет, бюро ничего такого неизвестно. Он спросил, что произошло. Ему неохотно сообщили, что Ребекку прооперировали. Но больше никакой информации он не получил.

Монс позвонил в больницу города Кируна. Там ему даже отказались подтвердить, что Ребекка находится здесь. «Врачебная тайна» — единственное, что он от них услышал.

После этого он позвонил одной из владелиц фирмы.

— Монс, дорогой мой, — произнесла она. — Но ведь Ребекка — твоя помощница!

В конце концов он вызвал такси и отправился в аэропорт Арланда.

Где-то на середине коридора его догнала санитарка. Она следовала за ним по пятам, обрушивая на него потоки слов, пока он открывал одну за другой двери и заглядывал в палаты. Он воспринимал лишь фрагменты из ее речи: «Врачебная тайна… Посторонним… Вызову охрану…»

— Я ее муж, — соврал он, продолжая открывать двери и заглядывать в палаты.

Ребекку он обнаружил лежащей в одиночестве в четырехместной палате. Рядом с кроватью стояла подставка для капельницы, на ней висела пластиковая емкость с прозрачной жидкостью. Глаза Ребекки были закрыты. Лицо без кровинки, белое как полотно, даже губы.

Он подтянул стул к кровати, но не сел, а вместо этого с грозным рыком обернулся к невысокой женщине, которая его преследовала. Та мгновенно исчезла, только тапки возбужденно зашлепали по полу в коридоре.

Минуту спустя в палате возникла женщина в белом халате и белых брюках. Он подскочил к ней и прочел имя на бейдже, который висел на ее нагрудном кармане.

— Так-так, сестра Фрида, — агрессивно проговорил Монс, прежде чем она успела произнести хотя бы слово, — а ну-ка, будьте так любезны и объясните мне, что это значит.

Он указал на руки Ребекки, привязанные бинтами к кровати.

Сестра Фрида замигала от удивления.

— Давайте пройдем в другое помещение, — мягко ответила она. — Успокоимся и поговорим.

Монс взмахнул рукой перед ее носом, словно отгоняя надоедливую муху.

— Немедленно приведите мне врача, который отвечает за нее, — раздраженно прорычал он.

Сестра Фрида была хороша собой — натуральная блондинка с высокими скулами и красивыми губами, слегка подкрашенными прозрачной розовой помадой. Она привыкла, что люди подчиняются ее мягкому тону. Все знали, что она с любым умеет найти общий язык. Раньше от нее никто не отмахивался, как от мухи. Она размышляла, не вызвать ли охрану. Или позвонить в полицию — учитывая специфические обстоятельства. Но тут она посмотрела на Монса Веннгрена, ее взгляд скользнул по неправдоподобно отутюженному воротнику белой рубашки, скромному галстуку в черно-серую полоску, добротному черному костюму и начищенным черным ботинкам.

— Пойдемте со мной, вы сможете поговорить с лечащим врачом, — коротко ответила она, повернулась на каблуке и вышла.