Солнечная буря - Страница 38

— Спасибо, — сухо проговорил Монс. — Над имиджем бюро ты уже начала работать, как я погляжу. Почему, черт подери, ты немедленно не связалась со мной вчера, когда сбила с ног ту журналистку?

— Я не сбивала ее с ног, — попыталась защититься Ребекка, — я хотела пройти мимо, а она поскользнулась.

— Я еще не закончил! — прошипел Монс. — Сегодня я потратил полтора часа времени на совещание, которое касалось тебя. Будь по-моему, я немедленно попросил бы тебя подать заявление об уходе. Но на твое счастье, там оказались люди более миролюбивые и склонные к всепрощению.

Ребекка сделала вид, что не слышит его слов, и продолжала:

— Мне нужна ваша помощь, чтобы разобраться с этой журналисткой. Вы не могли бы связаться с редакцией новостей и убедить ее забрать заявление?

Монс хохотнул от изумления.

— Кто я, по-твоему? Дон Корлеоне?

Ребекка снова потерла стекло машины.

— Это был всего лишь вопрос. Я вынуждена заканчивать. На мне двое детей Санны, и младшая из них как раз снимает с себя всю одежду.

— Пусть делает что хочет, — раздраженно ответил Монс. — Мы еще не договорили.

— Я позвоню или напишу позже. Они на улице, и здесь чертовски холодно. Четырехлетний ребенок с двусторонним воспалением легких — как раз то, чего мне сейчас не хватает для полного счастья. До свидания.

Ребекка отключилась, прежде чем Монс успел что-либо сказать.

«Он не запретил мне, — подумала она с облегчением. — Не запретил продолжать, и я не потеряла работу. Неужели все сложилось так удачно?»

Тут она вспомнила о детях и выскочила из машины.

— Что вы там творите? — крикнула она Саре и Лове.

Лова сняла куртку, варежки и оба свитера и теперь стояла в снегу с шапкой на голове и в одной хлопчатобумажной маечке. По ее щекам ручьями текли слезы. Чаппи с тревогой наблюдала за ней.

— Сара сказала, что я выгляжу как идиотка в свитере, который ты мне дала, — прорыдала Лова. — Она говорит, что меня будут дразнить в садике.

— Немедленно надень все обратно! — нетерпеливо прикрикнула на нее Ребекка.

Она схватила Лову за руку и стала натягивать на нее свитера. Девочка безутешно рыдала.

— Это правда, — беспощадно подтвердила Сара. — Она выглядит как пугало. В школе у нас одна девочка пришла как-то в таком свитере. Парни схватили ее, опустили головой в унитаз и спускали воду, так что она чуть не захлебнулась.

— Не хочу! — выла Лова, пока Ребекка насильно одевала ее.

— Садитесь в машину, — велела Ребекка, едва сдерживаясь. — Поедете в школу и в садик.

— Ты не можешь нас заставить! — закричала Сара. — Ты нам не мама!

— Поспорим? — проговорила Ребекка сквозь зубы, запихивая двух орущих и упирающихся детей в машину.

Чаппи запрыгнула следом и нервно завертелась на заднем сиденье.

— А я хочу есть! — заныла Лова.

— Вот именно! — выкрикнула Сара. — Мы не позавтракали, а это халатное отношение к детям. Дайте мне мобильник, я позвоню дедушке.

Она схватила телефон Ребекки.

— Я тебе сейчас так позвоню! — прорычала Ребекка и вырвала у нее телефон.

Потом выскочила из машины и распахнула заднюю дверь.

— Вон! — крикнула она, вытащила Сару и Лову наружу и швырнула в снег.

Девочки мгновенно замолчали и с ужасом уставились на нее.

— Это правда, — сказала Ребекка, пытаясь совладать с голосом. — Я не ваша мама. Но Санна попросила меня позаботиться о вас, так что ни у вас, ни у меня выбора нет. Давайте заключим договор. Сначала едем на автобусную станцию и завтракаем. Вы сможете выбрать себе, что захотите, потому что утро у нас сегодня началось ужасно. Затем мы поедем и купим Лове новую одежду. И Санне тоже. Вы поможете мне выбрать для нее что-нибудь подходящее. Садитесь в машину.

Сара молча посмотрела на свои ботинки, потом пожала плечами и села в машину. Лова залезла следом, старшая сестра помогла ей пристегнуться ремнем безопасности. Чаппи слизнула слезы с лица Ловы.

Ребекка Мартинссон завела машину и задним ходом выехала со двора Санны.

«Боже милосердный! — подумала она впервые за много лет. — Боже, дай мне силы!»

* * *

Красные кирпичные виллы на улице Гасельвеген напоминали детальки конструктора «Лето», лежащие ровными рядами вдоль улицы. Засыпанные снегом живые изгороди, сугробы и занавески, закрывающие нижнюю половину окна, защищали обитателей от посторонних взглядов.

«Этой семье есть что скрывать», — подумала Анна-Мария Мелла, когда они со Свеном-Эриком Стольнакке вылезли из машины перед домом тридцать пять.

— Да, прямо спиной чувствуешь любопытные взгляды соседей, — сказал Свен-Эрик, словно прочтя ее мысли. — Как ты думаешь, что могут рассказать нам родители Санны и Виктора?

— Посмотрим. Вчера они вообще отказались принять нас, но теперь, узнав, что их дочь задержана, сами попросили приехать.

Отряхнув с ботинок снег, они позвонили в дверь.

Открыл им Улоф Страндгорд. Рубашка на нем была тщательно отутюжена. Четко произнося каждое слово, он пригласил их пройти, пожал руки, взял у гостей куртки и повесил на вешалку. Он был в возрасте, но совершенно без признаков ожирения.

«У него в подвале наверняка спортивный комплекс и штанга», — подумала Анна-Мария.

— Нет-нет, ради бога, не снимайте, — сказал Улоф Страндгорд Свену-Эрику, который наклонился, чтобы разуться.

Анна-Мария отметила, что сам Улоф Страндгорд обут в начищенные до блеска ботинки.

Он провел их в гостиную. Одну половину комнаты занимал обеденный стол со стульями в густавианском стиле; серебряные подсвечники и ваза дизайнера Ульрики Хюдман-Валлиен отражались в темной крышке стола под красное дерево. Под потолком висела небольшая хрустальная люстра. В другой половине комнаты стояли угловой диван со светлой обивкой и такое же кресло, перед ними — столик из темного стекла с металлическими ножками. Все выглядело ухоженным, нигде не было ни пылинки.